Рюрик, Олег, Игорь — из князи в грязи? Почему эти имена чуть не забыли

Пожалуй, у каждого из нас есть знакомый с именем Олег или Игорь. Эти имена уверенно входят в нынешний топ-50, что считается средним показателем популярности. Впрочем, в 60-е годы прошлого века Олег и Игорь чуть ли не лидировали среди всех прочих — им принадлежала вторая и третья позиция списка самых популярных мужских имён.

У них Бурисиус прижился, а у нас Олег — нет?

В целом это может навести на мысль, что так обстояло всегда. Ну в самом деле — имена русские, славные, исторические, княжеские… Даже те, кто не очень хорошо знаком с отечественной историей, наверняка вспомнят, что был, например, такой Вещий Олег, прибивший свой щит на врата Царьграда. С Игорем примерно то же самое — «Слово о полку Игореве» нет-нет, да и всплывёт в информационном поле.

Фокус, однако, в том, что эти имена, ярко блиставшие в эпоху ранней истории Руси, оказались почти забытыми и пребывали в статусе редких, а то и редчайших, более 700 лет. Причём пребывали они там в компании другого имени, которому не было суждено столь эффектно вернуться в отечественный именослов.

Целиком эта троица выглядит так: Рюрик, Олег, Игорь. И охватывает собой первый период истории Государства Российского. Рюрик — основатель династии. Олег — местоблюститель Рюрика и опекун его сына Игоря. Всё логично и красиво. Так сказать, в начале славных дел. Может показаться, что их потомки просто обязаны чаще или реже называть своих детей в честь таких прославленных родоначальников.

Может. Но в реальности всё было далеко не так радужно. Все три имени имеют иностранное, конкретно — скандинавское происхождение. В чём, кстати, нет ничего зазорного — такой «дрейф имён» дело для тех эпох обычное. В конце концов, три славянских имени тоже прописались на Скандинавском полуострове. Владимир превратился в Вальдмара, Святополк — в Свантепулька, а потом и в Сванте, ну а Борис почти не изменился — Бурисиус.

«Я не хуже, чем вы!»

Однако в том-то и дело, что, например, имя родоначальника династии русские князья давать своим сыновьям избегали. Во всей истории известно только два случая, когда новорождённых княжичей назвали Рюриком.

Первый — не от хорошей жизни. Так назвал своего сына князь Ростислав Владимирович, ставший первым на Руси князем-изгоем, то есть князем, которому по какой-то причине не достался свой удел и который поэтому исключён из числа претендентов на верховную власть — Великое Княжение. Соответственно, нарекая своего первенца Рюриком, князь Ростислав символически заявлял всей своей многочисленной родне и конкурентам: «Я не хуже, чем вы! Я от того же корня!»

Второй Рюрик был внуком князя Мстислава Великого. И, скорее всего, тут сыграли роль семейные традиции. Мстислав Великий был сыном Владимира Мономаха и его первой жены — английской принцессы Гиты Уэссекской, бежавшей на Русь дочери короля Гарольда Годвинсона. А женат Мстислав был на шведской принцессе Христине Ингесдоттер. Словом, в этой княжеской семье наблюдалось своего рода возрождение моды давать детям скандинавские имена — двух первых дочерей Мстислав назвал Ингеборгой и Мальфридой. Вполне логично, что внук, родившийся после смерти дедушки, получил скандинавское, почти не обрусевшее имя.

С именами Олег и Игорь дела обстояли чуть получше. Но именно что «чуть». Разве что в Черниговском княжестве они имели хождение. Да и то потому, что черниговский князь Олег Святославич основал особую ветвь династии, которую назвали по его имени — Ольговичами. Вот там-то Олеги и Игори были в чести. Собственно, последнее произведение, где три имени, ассоциирующиеся с зарождением Государства Российского, упоминаются вместе, было «Слово о полку Игореве». Главный герой, сам князь Новгород-Северский Игорь — раз. Его дед, Олег Святославич — два. И союзник главного героя, тот самый Рюрик, внук Мстислава Великого — три.

А дальше — века забвения. Олеги и Игори ещё худо-бедно попадались, поскольку князья с такими именами были канонизированы. Но попадались в основном на периферии, в Рязанском, например, княжестве, да и то лишь среди князей, а потом и их бояр. Ну а с Рюриком всё понятно — такого имени в православных святцах попросту нет. Так что в народ эти имена не ушли. И могли бы, наверное, вовсе сгинуть безвестно.

Как корабль назовёшь…

Но после Отечественной войны 1812 года произошёл невиданный подъём национального сознания. Который весьма удачно совпал с другим важным делом — именно в те времена Николай Карамзин работает над своей «Историей Государства Российского», которая начинает выходить в свет с февраля 1818 года.

Русская читающая публика ахнула. Главный труд Карамзина расходился влёт. За ним охотились. Его зачитывали до дыр. И, разумеется, делали выводы.

Началось всё с Рюрика. Если людей так называть было не положено, то кораблей это не касалось. На бриге «Рюрик», спущенном на воду в 1815 году, совершил своё кругосветное путешествие Отто Коцебу.

Затем пришёл черёд Олега — в 1822 году Александр Пушкин пишет свою балладу «Песнь о Вещем Олеге», а в 1858 году появляется парусно-винтовой фрегат «Олег».

Имя Игорь кораблям не присваивали, что можно объяснить морскими суевериями. Судьба двух самых известных князей с этим именем была не очень счастливой. Игоря Старого убили древляне, а главный герой «Слова о полку» попал в плен — называть так корабль как минимум неосмотрительно.

А вот мальчиков так стали потихоньку называть уже с начала 1870-х годов. Художник Игорь Грабарь, композитор Игорь Стравинский, поэт Игорь Северянин, конструктор Игорь Сикорский, учёный Игорь Курчатов — это лишь самые известные носителя имени, родившиеся в период с 1871 по 1903 г.

Олег в этом забеге отставал. Только в начале XX столетия начали появляться мальчики с этим именем — можно вспомнить авиаконструктора Олега Антонова и композитора Олега Лундстрема.

Настоящий возврат этих имён состоялся только после революции, в ходе ликвидации безграмотности, когда отечественная история стала достоянием широких слоёв населения. Тут нельзя не процитировать фрагмент книги Елены Кошевой, где она объясняет, как имя Олег досталось её сыну, знаменитому герою-молодогвардейцу:

Старенький врач спросил:
— Как назовёте сына?
— Алексей, — ответила я.
— О нет, — шутливо запротестовал врач, — не подходит! Такому бутузу и имя нужно богатырское!
Я стала вспоминать всяческих богатырей и остановилась на одном из нашей истории, на Олеге. Отцу понравилось это имя. Зато дедушка и бабушка никак не могли к нему привыкнуть…

По материалам: aif.ru